Интервью с председателем профсоюза работников ГУП «Московский метрополитен»
От редакции: пассажиры московского метро пользуются привычным транспортом ежедневно, спеша по своим делам дежурно не замечают многих его (и, соответственно, своих же) проблем, а о проблемах тружеников подземки не знают практически ничего. Между тем, проблемы есть, они схожи с проблемами многих трудовых коллективов. Подробнее о них рассказал нашему корреспонденту Николай Сергеевич Гостев, председатель профсоюза работников ГУП «Московский метрополитен».
Корр. Чем конкретно в последние годы занимается ваш профсоюз? Какие конкретно требования вы чаще всего предъявляете, и чего конкретно вы за это время добились?
На митинге протеста 2-го апреля 2016 г.
Н.Г. Мы начали кампанию против произвола на нашем предприятии в марте этого года. Мы проводили встречи и делали обращения к депутатам, в государственный органы. Второго апреля вышли на первый митинг. Заявили о том, что мы не согласны с политикой нашего руководства в отношении людей, по невыполнению условий коллективного договора в части заработной платы, вредности, предоставления отпусков, начислений различных (с конкретными примерами), с невыплатами зарплат и с безопасностью наших пассажиров.
Потому что мы видим как люди прикрывают свои дела словами заботы о пассажирах, – откровенная ложь, которую видно невооруженным глазом. Поставили больше 180 станций одномоментно на ремонт. И всё это «для блага пассажиров». Ремонт длится годами. Израсходовали на это 11 миллиардов рублей. Которые надо было бы на техническое перевооружение пустить. Мы возмущены подходом руководства к вопросам безопасности!
Корр. То есть ремонт, о котором зашла речь, на сегодня по факту не столь необходим?
Н.Г. А почему он необходим, когда у нас станция была открыта в 2014 году, а в 2015 её уже ставят на ремонт? Кто принимал тогда эту станцию, ответьте на вопросы. Почему ещё 50-60 миллионов надо истратить на её оформление?
Опять ремонт…
Мы выходили на улицу после серии одиночных пикетов, которые продолжались два месяца. Реакции властей не последовало. 25 августа сего года мы провели митинг с целью привлечь внимание жителей Москвы — пассажиров московского метрополитена (и еще раз – властей) к ситуации в московском метрополитене, к ухудшениям безопасности движения, к ухудшениям условий труда, к преследованиям профсоюза, к отсутствию медицинского обслуживания работников и против введения т.н. нашей «карательной медицины». У нас сейчас кадровый вопрос решается путем списания, признания негодными по здоровью работников. Омолаживается так трудовой коллектив и заключаются контракты нового типа. Это не сезонная работа, чтобы срочные контракты заключать. Поэтому мы отстаиваем свою позицию, чтобы контракты оставались на неопределенный срок, чтобы люди могли спокойно работать в завтрашнем дне. И повышение заработной платы. Вот эта вот инфляция в нашей стране, вызванная различными факторами… Нашим коллективным договором зарплата была защищена: в соответствии с инфляцией должно быть увеличение заработной платы. Но это положение коллективного договора просто игнорируется руководством.
Корр. Подписание этого коллективного договора было инициировано именно вашим профсоюзом?
Н.Г. Единым представительным органом. У нас в метрополитене два профсоюза.
Корр. В том числе, разумеется, желтый?
Н.Г. Да-да (смеётся). Дорпрофжел, который входит в ФНПР. Они называют желтыми нас. Мы… – в долгу не остаемся (смеется). Это – филиал работодателя по распределению каких-то социальных благ, опять же по воле работодателя. Там только форма профсоюзная. А по наполнению от профсоюза там ничего нет: нам не известен ни один случай, чтобы этот профсоюз отстоял какого-нибудь работника… Ни одного!
Корр. Вы упоминали медицину. Насколько всё плохо?
Н.Г. Наши предложения по ДМС отвергнуты были уже на профсоюзной стороне (с помощью желтого профсоюза). Мы были прикреплены к поликлинике №6, которая вела наше обслуживание и лечила наших работников. Сейчас все мы лечимся по месту жительства. Раньше была отдельная служба фельдшеров, которая оказывала помощь пассажиру на станции, в случае, когда ему плохо. Сейчас они этого делать не могут. У них нет ни лицензии, ни лекарств, — ничего. Только скорая помощь. Пока едет скорая помощь с учетом московских пробок люди часто умирают. Эта ситуация – это именно непродуманное решение руководства. Которое оно не собирается на сегодняшний день менять. Мы возражаем против этого. Сильно возражаем и привлекаем к этому внимание. Если люди платят за проезд, значит они должны быть уверены что им помогут. Вы понимаете, метрополитен в общем-то единственное предприятие, которое не оборудовано туалетами, точками общепита. При такой проходимости это конечно можно оправдать. Но туалеты есть. Их нужно просто открыть.
Корр. Есть – для сотрудников.
Эвакуация пассажиров из поезда, остановленного из-за возгорания силового кабеля
Н.Г. Для сотрудников. Они в плачевном состоянии. Но они есть. Их надо отремонтировать. Не антураж, не паровозики раскрашивать, а начинать с базовых шагов. Чтобы кабели соответствовали номиналу, чтобы рельсы соответствовали номиналу, чтобы у нас был восьмичасовой рабочий день.
Корр. И для того, чтобы всего этого добиться, нужно… – что?
Н.Г. Нужно заставить руководство работать. А если оно не хочет работать, значит руководство надо поменять.
Корр. Заставить каким способом?
Н.Г. Добровольно-принудительным (улыбается). Конечно, без применения силы физической (смеется), но в том числе за раздолбайство надо сажать (если это приводит к человеческим жертвам).
Корр. Вообще по закону (тут я имею в виду общий принцип) должен отвечать начальник, а не исполнитель?
Н.Г. Ну это опять же наполнение и форма нашего закона. Да, конечно, если ты не сумел организовать работу и твоя работа разваливается и дает большие сбои – надо за это отвечать. Если ты перекладываешь свою ответственность на подчиненных – грош цена тебе как начальнику, – уходи. Уходи!
Корр. Но повлиять на начальство можно только коллективными действиями, не так ли?
Н.Г. Мы пытались обращениями к начальству добиться каких-то результатов. Мы искали встречи с начальством. Приглашали, просили о встрече. Начальник нас просто игнорирует. Он не хочет ничего слышать, потому что он самый умный и лучше всех все знает. Бог судья ему. Мы возражаем такой позиции. Видим что твориться внутри. Это невозможно: мы не будем хоронить ни товарищей, ни пассажиров!
Корр. В принципе то, что вы говорите. То, что (особенно) связанно с жизнями людей. Это же настолько дико, что если об этом узнает широкая общественность – все за голову возьмутся. По-любому это скажется и на руководстве предприятия. И вот у меня вопрос. За всё время какая-нибудь крупная известная газета, я не знаю, телеканал – освещали ваши проблемы?
Н.Г. Да, эти проблемы периодически подымаются, но мы сталкиваемся с таким моментом, что однажды написав о нашей проблеме, потом это издание умолкает. То ли перекупают журналистов, то ли теряют интерес – нет никакой информации по этому поводу. А руководитель у нас избрал такую меру защиты: он сейчас пишет заявления о клевете в прокуратуру. Чтобы возбуждали уголовные дела на нас. И увольняет. Увольняет под любым предлогом.
Корр. Но клевету ведь надо еще и доказать. Я так понимаю, правда на вашей стороне?
Н.Г. Поэтому мы ещё не сидим. А он всё пишет. Ну если руководитель считает возможным так защищаться, – хорошо – мы подымем документы и будем так же бомбить прокуратуру что он нецелевым образом использует бюджетные средства. Мы найдем эти документы. И предоставим. Слишком много недовольных в метро стало уже, слишком много!
Корр. Много это сколько?
Н.Г. Общаясь с людьми, только руководство молчит. Работники ИТР (в подавляющем большинстве) и просто рабочие — все недовольны ситуацией, которая сейчас. Нормы выработки увеличились, зарплата не растет, хамское отношение со стороны руководителей (людей просто вынуждают увольняться). Но люди имеющие чувство собственного достоинства объединяются. Объединяемся в профсоюз и защищаемся коллективно. Это конечно не нравится. Но мы и не красна девица, чтоб им нравиться. Нам важны результаты. У нас есть технические предложения. У нас есть организационные предложения. Как улучшить работу метро и (его) обезопасить. Не хотят этого слышать — пойдем через прессу. Доведем это через прессу, с конкретными выкладками!
